И бегемоты сварились в своих бассейнах о чем
И бегемоты сварились в своих бассейнах о чем
Джек Керуак, Уильям С. Берроуз
И бегемоты сварились в своих бассейнах (And the Hippos Boiled in Their Tanks)
1 — Уилл Деннисон
И БЕГЕМОТЫ СВАРИЛИСЬ В СВОИХ БАССЕЙНАХ… 1945
Уильям Ли и Джек Керуак.
Главы Уилла Деннисона написаны Уильямом Ли, главы Майка Райко — Джеком Керуаком.
По субботам бары работают до трех ночи, так что домой я добрался без четверти четыре, заскочив позавтракать в «Райкерс» на углу Кристофер-стрит и Седьмой авеню. Швырнул на диван «Ньюс» и «Миррор», сбросил пиджак и кинул сверху. Очень хотелось спать.
Тут заверещал домофон, он у меня громкий, насквозь пробирает. Я метнулся, нажал кнопку, потом поднял пиджак и повесил на спинку стула, чтобы никто не сел сверху, а газеты сунул в ящик комода — так вернее будут на месте, когда встану. Дверь я отпер как раз вовремя, они и постучать не успели.
В комнату вошли четверо. Лучше сразу расскажу, кто есть кто, потому что моя история большей частью касается двоих из этой компании.
Филип Туриан — семнадцатилетний юноша, сын турка и американки. Может выбирать из нескольких имен, но предпочитает зваться Туриан, хотя по отцу он Роджерс. Черные кудри, падающие на лоб, белоснежная кожа, зеленые глаза. Остальные еще не успели войти, а мальчишка уже развалился в самом удобном кресле, перекинув ногу через подлокотник.
Туриан из тех, кому литературные педики посвящают сонеты. «О, эллин юный, прекрасный, темнокудрый…» и тому подобное. На нем очень грязные брюки и рубашка хаки. Закатанные рукава обнажают крепкие бицепсы.
Рэмси Аллен — солидный седовласый мужчина лет сорока, высокий и несколько обрюзглый. Смахивает на бывшего актера, ныне не у дел, или еще на кого-то из бывших. Южанин и, как все южане, хвастается благородным происхождением. Вообще-то не дурак, однако, глядя на него сейчас, этого никак не скажешь. Втюрился в Филипа и ходит за ним хвостом, слюни пускает. Ал отличный парень, лучшего приятеля трудно найти, да и Филип ничего, но когда они оказываются вместе, что-то происходит — словно возникает некая взрывоопасная смесь, что действует на нервы всем окружающим.
У Агнес О’Рурк простое ирландское лицо и коротко стриженные черные волосы. Вечно в брюках. Открытая, мужественная, на нее всегда можно положиться. Майк Райко — рыжий финн, моряк торгового флота в запачканной робе. Ему девятнадцать.
Вот и вся четверка, здесь, передо мной. Агнес протягивает бутылку.
— «Канадиан клаб»! — киваю я одобрительно. — Заходите, присаживайтесь.
Разумеется, все и так уже сели. Я достаю бокалы для коктейлей, и каждый наливает себе по глоточку неразбавленного, только для Агнес пришлось принести воды. Филип весь вечер развивал новую философскую идею, и теперь жаждет меня просветить.
— У меня все выводится из положения, — начинает он, — что творчество — это добро, а расточительство — зло. Пока ты творишь, хорошо, а грехом можно считать лишь пустую растрату собственного потенциала.
Глупо, на мой взгляд.
— Ладно, я простой бармен, в тонкостях не разбираюсь, только реклама мыла — это ведь тоже творчество, разве нет?
— О да, но расточительное творчество! У меня все по полочкам разложено. Бывает и наоборот, творческое расточительство, например, вот как наш с тобой разговор.
— В общем-то, конечно, но по каким критериям отличить растрату от творчества? — не сдаюсь я. — Так кто угодно может сказать, что он один творит, а все остальные только тратят. Такие общие понятия теряют всякий смысл.
Аргумент его явно ошарашил. Видимо, серьезных оппонентов новая теория до сих пор не встречала. Во всяком случае, философская беседа на этом закончилась — к моему большому удовольствию, потому Что подобные идей я отношу к категории полного бреда.
Не найдя что ответить, Филип спросил, нет ли у меня марихуаны. Я ответил, что мало, но ему очень хотелось покурить. Я достал, что было, из ящика стола, и мы пустили сигарету по кругу. Травка была паршивая, и никто ничего не почувствовал. Райко, который до сих пор молча сидел на диване, покачал головой.
— Я как-то раз выкурил шесть таких косяков в Порт-Артуре, штат Техас… и ничего не помню о Порт-Артуре, штат Техас.
— Марихуана теперь редкость, — заметил я, — не знаю, где теперь достану.
Тем не менее Туриан схватил еще одну сигарету и закурил. Тогда я взял бутылку и налил свой бокал до краев. Странно: у этой компании никогда нет денег, откуда взялся «Канадиан клаб»?
— Агнес стащила виски в баре, — объяснил Ал.
Они пили пиво у стойки в «Гамельнском крысолове», и вдруг Агнес говорит: «Бери сдачу и иди за мной, у меня бутылка за пазухой». Он и пошел, а сам перепугался больше нее, даже не видел, как она это сделала.
Вечер тогда еще только начинался, так что теперь от большой бутылки мало что осталось. Я поздравил Агнес с удачей, она самодовольно улыбнулась.
— Мне не трудно, могу еще сколько угодно взять.
«Только без меня», — подумал я.
Беседа заглохла, мне слишком хотелось спать, не до болтовни. Потом кто-то что-то сказал, но неразборчиво. Поворачиваюсь и вижу — Филип откусил от бокала большой кусок и пережевывает. Хруст такой, что слышно на всю комнату. Агнес и Райко морщатся, будто кто-то скребет железом по стеклу.
Филип прожевал, взял воду Агнес и запил. Ал тоже откусил от своего бокала, я сходил за водой и для него. Агнес спросила, как я думаю, умрут они оба или нет. Я сказал, что нет, — это безопасно, если мелко прожевывать — все равно что проглотить немного песку. Все эти разговоры про смерть от толченого стекла — брехня.
Тут мне пришло в голову пошутить.
— Совсем забыл о гостеприимстве, — начал я. — Кто-нибудь есть хочет? У меня сегодня припасено кое-что особенное.
Гости выковыривали из зубов остатки стекла. Ал пошел взглянуть в зеркало: на деснах у него выступила кровь.
— Да, — откликнулся он из ванной.
Филип объявил, что от стекла у него разыгрался аппетит. Ал поинтересовался, не получил ли я еще одну посылку от мамаши.
— Вообще-то да, — ответил я, — кое-что остренькое.
Пошел в кладовку, пошуровал там и вынес им поднос, на котором красовались старые бритвенные лезвия и баночка горчицы.
— Вот гад, — возмутился Филип, — я же и в самом деле голодный.
— Вот и ешь, — расхохотался я.
— Я видел в Чикаго, как один тип жевал лезвия. — сказал Райко. — Лезвия, стекла и электрические лампочки, а в конце сожрал фарфоровую тарелку.
Гляжу, а они все, кроме Агнес, уже лыка не вяжут. Ал уселся у ног Филипа и смотрит на него с дурацким влюбленным видом. Скорей бы убрались, что ли.
Тут Филип встает, покачиваясь, и говорит:
— Пойдемте на крышу!
— Давай! — Ал тут же вскакивает на ноги, будто в жизни не слыхивал предложения чудеснее.
— Нет, не надо, разбудите хозяйку, — пытаюсь я их остановить. — Да и что там интересного?
— Иди к черту, Деннисон, — отмахивается Ал, возмущенный, что кто-то смеет противоречить его кумиру.
С трудом переставляя ноги, они вываливаются в дверь и топают вверх по лестнице. Хозяйка с семейством проживает этажом выше, а дальше уже крыша.
Я сажусь и наливаю себе еще порцию виски. Агнес пить больше не хочет и собирается домой. Райко уже задремал на диване, так что я доливаю себе все, что осталось. Агнес собирается уходить.
С крыши доносится какая-то возня, потом снизу, с улицы — звон разбитого стекла. Мы подходим к окну.
— Должно быть, стакан бросили, — говорит Агнес.
Похоже, так оно и есть. Осторожно выглядываю, какая-то тетка смотрит вверх и матерится. Светает.
— Вот ублюдки! — орет она. — Так и убить недолго!
Лучшая защита — это нападение.
— Заткнись, а то всех перебудишь, — рычу я. — Ступай своей дорогой, пока фараонов не кликнул! — И закрываю окно, как будто вылез из постели и снова ложусь.
Спустя минуту женщина уходит, продолжая сыпать проклятиями. Я тихонько присоединяюсь к ее бормотанию, вспоминая, сколько неприятностей мне успела доставить эта парочка. В Ньюарке они разбили мою машину, а в Вашингтоне меня выставили из отеля, потому что Филипу вздумалось отлить из окна. Всего и не упомнишь, по большей части студенческие выходки в стиле начала века. Едва оказываются вместе, тут оно и начинается, а поодиночке — нормальные ребята.
Уильям Берроуз, Джек Керуак «И бегемоты сварились в своих бассейнах»
Роман написан в 1945 году Уильямом Берроузом в соавторстве с Джеком Керуаком. Книга основана на реальных событиях. В ней описывается история убийства Дэвида Каммерера их общим другом, Люсьеном Карром.
Данное произведение запрещали публиковать более 60 лет по нескольким причинам. Во-первых, Люсьен Карр попросил бывших друзей не публиковать роман. Во-вторых, в книге описывалась гей-любовь, звучали матерные слова, а герои вовсю употребляли наркотики и заливались алкоголем.
Из-за этого долгое время издатели не решались выпускать столь провокационную книгу. В-третьих, сам автор не стремился публиковать сей труд, так как не считал его интересным. В 2008 году роман свет.
Почему книга называется «И бегемоты сварились в своих бассейнах»?
Легенда гласит, что друзья Берроуз и Джек Керуак услышали эту фразу по радио. Якобы в вечерних новостях передавали о трагическом случае в зоопарке в Сент-Луисе. Но, скорее всего, пожар произошёл в цирке в Хартфорде. В тот день под куполом шапито собралось почти 7 тысяч человек.
Вспыхнувший пожар забрал жизни более 160 человек и ещё больше получили ранения и ожоги. За три минуты от шапито почти ничего не осталось. Репортаж о происшествии заканчивался словами «. и бегемоты сварились в своих бассейнах. Спокойной ночи!».
Уцелевших при пожаре цирковых животных, разбегавшихся в панике пристрелила полиция. Так ли это или нет, но абсурдные и трагикомические ситуации всегда забавляли Берроуза.
Он посчитал, что «сварившиеся бегемоты» — подходящее название для его новой книги. Однако бедные животные к происходящему в романе никакого отношения не имеют.
Сюжет книги
Берроуз и Керуак описывают события, известные им с разных сторон. С самого начала отношения между Дэвидом Каммерером и Люсьеном Карром были напряжёнными. Намного лет старший Дэвид был просто одержим Люсьеном. Он преследовал его повсюду и домогался.
Мать дабы защитить сына отправила Люсьена в Коллумбийский университет, но и это не остановило Каммерера. Он отправился за ним. Карр смирился, к тому же Дэвид писал за него курсовые работы и помогал материально.
В том же году в университет поступает молодой, талантливый поэт Аллен Гинзбург. Он знакомится с симпатичным Люсьеном, Берроузом и Керуаком. Компания вместе тусит и обсуждает планы на будущее. Каммерер, приревновав Люсьена к Гинзбургу, настаивает на сексе.
Карр, защищаясь, убивает назойливого ухажёра ножом и топит тело в реке. Берроуз и Керуак узнали об этом инциденте, но в полицию не сообщили, за что были позже арестованы как сообщники, а Гинзбурга выручили богатые родственники.
Полностью книгу о трёх друзьях, Уильяме Берроузе, Джеке Керуаке и Аллене Гинзбурге, положившим дорогу новому направлению в литературе, именуемом бит-культурой, читайте в книге по ссылке на нашем сайте.
Рецензии на книгу И бегемоты сварились в своих бассейнах
1945 год. Где – то там идет война, большие корабли плывут к берегам Европы, где – то кого – то убивают, в зоопарке произошел пожар и бегемоты сварились в своих бассейнах.
Но не в этой квартире. За столом – компания людей. На столе – выпивка, плесневелый сыр и итальянский хлеб. Над столом – плотная пелена дыма. Эти люди прожигают свою жизнь, молодость и деньги впустую. Ведь сегодня у них есть и еда и выпивка, война их не касается а старость. А что старость? Кто-то напьется и его стошнит в ванне, кто-то нащупает вену и загонит в нее шприц с дозой. А мужчина, которому почти пятьдесят будет томно смотреть на 18 летнего парня. Увидел его еще в 12 лет, маленьким и беззащитным. Он готов за пареньком плыть к дальним берегам, разгуливать в идиотских шортах и смеяться глупым смехом. Мужчина будет любить паренька, как старый дурак. А паренек будет называть мужчину “старым гомиком”, пытаться наладить отношения с девушкой и искать места на корабль. А еще у паренька будет мечта. Мечта сбежать куда – нибудь в Париж и праздно шататься по городу. А по новостям скажут, что бегемоты при пожаре сварились в своих бассейнах. Но кто из них доживет до завтра? И чья кровь так глупо прольется?
Это мир Берроуза. Мир странных людей, для которых жизнь как вспышка. Сюжет – а зачем? Смысл – без него можно. Наркоманы, алкоголики, гомики – да пожалуйста! И, наверное, я никогда не пойму этого автора и его странные книги. Но почему бы ненадолго не окунуться в эту ненормальную атмосферу? Почему бы и не свариться в своих бассейнах?
#БК_2017 (1.Книга со смешным названием)
- Опции
- Пожаловаться
- Открыть в новом окне
- Поделиться
- ВКонтакте
- Твиттер
- Фейсбук
- Одноклассники
- Мой Мир
- Googe+
Продолжая знакомство с историями о межвоенном “потерянном поколении” XX века, добралась я таки и до представителей (а точнее основоположников) битничества – Джека Керуака и Уильяма Берроуза и их “вареных бегемотов”. СлАбо, господа хорошие, слАбо.
Для тех, кто не в курсе, битники – это представители американской молодежи 40-50х годов XX века, которые отрицали традиции “звездно-полосатого” потребительского общества и жили по принципу “все включено”: наркотики, однополые связи, беспорядочный секс и все такое прочее, причем щедро сбрызнутое философией и размышлениями о том, как загнивающий Запад до всего этого докатился. Вооружившись представлением о битниках, я ожидала получить одну из трех вещей (а лучше все и сразу): 1. историю о том, как же битничество зародилось и откуда “ноги” растут, 2. трэш, угар и содомию, 3. эдаких сюжет и повествование под сильной дозой галлюциногенов. Т.е. мой настрой был более чем боевым. А по итогу – не получено ничего.
В основе сюжета лежит вырванный кусок из жизни небольшой компании “приятелей” – людей, топящих свои дни в алкоголе, наркотиках и мечтах о неопределенном светлом завтра. Вся их жизнь сводится к метанию от одной бесплатной “кормушки” к другой, к поискам алкоголя и случайных заработков, чтобы этот алкоголь заиметь. У них нет ни планов, ни целей, ни смыслов. Замаячит что-то абстрактное на горизонте, они дернутся это что-то схватить за хвост, сделают пару шагов, а потом руки опустят. От этого само повествование казалось ленивым, пустым и никчемным. Ситуацию не исправила даже кульминация, которая грянула в конце и оборвалась на полуслове. Я не увидела здесь какой-либо философии, новизны взглядов (и я сейчас не о нашем поколении, а об общем срезе мнений авторов того времени, с которыми я уже знакома). Ничего не всколыхнуло мои устойчивые чертоги разума. И очень жаль.
Единственным плюсом романа выделю его опору на реальность. Атмосфера присутствия на этом “празднике жизни” – чумном пиру во время войны, подавленности, всеобщей растерянности и затаенного страха передана заразительно. Роман стал еще одним штрихом в портрете “потерянного поколения”, которым я так интересуюсь. Только за это авторам и спасибо.
Надеюсь, что здесь сработает правило: “первый блин – комом” и дальше бит-короли изобразили что-то более жизнеспособное, откровенное и скандальное.
Отрывок из романа Уильяма Берроуза «И бегемоты сварились в своих бассейнах»
6 февраля 2014 года исполняется 100 лет со дня рождения Уильяма Сьюарда Берроуза — американского писателя-представителя «бит-поколения». Эта субкультура часто отрицала устоявшиеся культурные ценности, а книги Берроуза иллюстрировали это как нельзя лучше. Он стал одним из главных действующих лиц в американской литературе второй половины ХХ века. Многие произведения были опубликованы лишь спустя годы — виной всему обилие нецензурной лексики, а также описания употребления наркотиков и сексуальных сцен, приводимые в текстах.
Роман «И бегемоты сварились в своих бассейнах» является типичным представителем творчества Берроуза. Интересно, что в основу его легла реальная история.
Летом 1944-го в пьяной драке был убит молодой человек — его зарезал его собственный любовник, который затем утопил тело в Гудзоне. Убитый был школьным другом Берроуза и случившееся буквально потрясло писателя. В соавторстве с другим известным битником, Джеком Керуаком, он создал роман «И бегемоты сварились в своих бассейнах». Речь в произведении ведётся от лица двух героев: монологи одного принадлежат Керуаку, а другого — самому Берроузу.
В годовщину со дня рождения писателя АиФ.ru публикует отрывок из провокационного романа.
«В понедельник домофон разбудил меня около семи. Я натянул шорты, вышел в гостиную и нажал кнопку.
Я узнал голос Филипа и отпер дверь. Фил скользнул внутрь.
— Вот, возьми. — Он протянул раскрытую пачку «Лаки Страйк». — Последняя.
Пачка с единственной сигаретой была вся выпачкана кровью.
— Я только что убил Ала и сбросил труп с крыши, — сказал Филип.
Сигарета застыла у меня в руке.
Я сел на диван и показал на стул напротив.
— Садись и рассказывай все с самого начала.
— Мне нужно сто долларов — в Мексику поеду.
— Не спеши, парень, сначала про убийство.
— Мы пили в «Минетте», — начал он, — а потом решили прогуляться. Где-то на Второй авеню и вломились в заброшенное складское здание, хотели посмотреть, что там. Я нашел на полу топорик и стал бить стекла. Потом поднялись наверх. Ал все время твердил, что хочет со мной на корабль, я обозлился и толкнул его в грудь так, что он чуть не свалился с крыши. Посмотрел на меня и сказал: «Я хочу делать все, что ты делаешь: писать стихи, плавать по морям. » — Филип прервал рассказ и взглянул на меня. — Ты мне не веришь, да?
— Ну вот, он говорил и говорил, и тут я спросил его: «Хочешь умереть?» Он ответил, что да. Начал подшучивать, потом попытался обнять. Топорик был у меня в руке, и я ударил его по лбу. Он упал мертвый. В общем, дай мне сто долларов, мне нужно смыться из страны.
— Не дури, — сказал я. — На сотню далеко не уедешь.
Он пожал плечами.
— Как-нибудь, на попутках.
— Тебя мигом поймают.
— Все-таки не веришь, — насупился он. — Вот так всегда и бывает: копится, копится, а потом вдруг что-нибудь да случается.
— Ладно, Ала ты убил. А дальше что?
— Он лежит, глаза приоткрыты, словно смеется надо мной. Ну я и говорю: «Не фиг смеяться, сдох уже», — перекатил его ногой к краю крыши, и он свалился. Там этажей семь.
— Вы же вместе сидели в «Минетте» и вместе вышли.
Я лихорадочно обдумывал ситуацию. Все складывалось.
— Так что гони сто долларов, — снова начал Филип, — не то и тебя пристукну. — Увидев мою улыбку, он поморщился. — Нет, не убью, конечно, но. Слушай, дай мне денег, а?
Филип достал из кармана шелковый носовой платок, тоже весь в крови. В уголке виднелись инициалы «Р. А.». Он сунул платок мне под нос.
— Да, это его. Сувенир?
— Бери, если хочешь. Оставить?
— Ты что, спятил? Забери сейчас же! Накинув халат, я стал мерить шагами комнату.
— Не дашь денег, мне электрический стул светит! — заявил Филип.
Я подошел к нему и заговорил с вкрадчивыми интонациями Клода Рейнса:
— Электрический стул? Тебе дадут не больше двух лет. Знаешь, что на самом деле произошло? Это он на тебя напал. Хотел изнасиловать. Вот ты и потерял голову. Размахнулся, ударил, он полетел с крыши. Ты был в панике, защищался как мог — вот и все. Короче, найди хорошего адвоката, и он тебя вытащит.
Филип задумчиво кивнул.
— Пожалуй, два года я выдержать смогу. Хотя. не знаю. Дай мне револьвер, я лучше застрелюсь. У тебя же есть револьвер!
— Но нет патронов?
Он прекрасно знал, что патроны у меня тоже есть.
Фил повернулся к двери, я пошел за ним. Доверяй я полностью его рассказу, я бы, наверное, положил руку ему на плечо и сказал что-нибудь ободряющее. Но он столько раз под разными предлогами клянчил у меня деньги.
— До свидания, Филип, — сказал я сухо.
Он кивнул и вышел.
Я запер дверь. Поднял с пола окровавленную сигаретную пачку, разорвал на мелкие клочки и спустил в унитаз.
Пора было идти на работу.»
Отрывок из романа Уильяма Берроуза «И бегемоты сварились в своих бассейнах»
